Глаза у него полезли из орбит, он приник к экрану.

— Невероятно! Удивительно! — На какое-то время он, казалось, забыл о нашем присутствии и только время от времени издавал возгласы: — Поразительно! Фантастика! — и тому подобное.

— Мы очень торопимся, — дотронулся я до его локтя.

— А? Да, да, милорд Герой Гордон, а также миледи. — Глашатай без всякой охоты оторвался от сканера и сложил ладони у груди. — Вы пришли именно туда, куда надо. Ни один другой Глашатай Невии, полагаю, не смог бы осуществить проект такого значения. Сейчас, думаю — впрочем, это лишь очень приблизительное умозаключение, — для организации свадебной процессии нам придется созвать всех жителей из сельской округи, но для карнавала нужно будет использовать только горожан, если вы хотите, чтобы последний был скромен в соответствии с вашей репутацией любителей скромности и простоты. Итак, скажем, один день на процессию и минимум две ночи для карнавала с гарантированным уровнем шума…

— Хватит!!!

— Милорд? Я же не собираюсь извлекать из этого выгоду! Это будет художественная работа, любовного исполнения — только оплата издержек и маленькая сумма сверх — для вознаграждения моего начальства. Кроме того, как профессионал, скажу, что самоанский обычай, предшествующий свадьбе, более тонок, более трогателен, нежели вовсе не обязательный зулусский. Что касается привнесения некоторого элемента юмора, то это бесплатно. Одна из моих служащих находится сейчас как раз на седьмом месяце, и она с восторгом примет поручение вбежать по церковному проходу и прервать церемонию бракосочетания. Затем нам следует решить вопрос о свидетелях успешного завершения брачных отношений и сколько их понадобится с обеих сторон. Впрочем, этот вопрос может быть отложен на недельку. Нам в первую очередь нужно подумать об украшении и о…

— Пошли отсюда! — я взял Стар за руку.

— Конечно, милорд, — согласилась она.

Глашатай гнался за нами, громко вопя о нарушении контракта. Пришлось положить руку на эфес и показать ему шесть дюймов клинка. На этом торг и закончился.

Руфо, казалось, перестал сердиться и успокоился; он вежливо и даже мило приветствовал нас. Мы сели на коней и поскакали. Когда мы проехали с милю в восточном направлении, я сказал:

— Стар, дорогая!

— Что, милорд, любовь моя?

— Этот прыжок через шпагу — в самом деле брачная церемония?

— Очень древняя, милорд. Думаю, относится ко времени крестовых походов.

— Считаю, что слова нуждаются в модернизации:

Тебя так устроит?

— Да, да!

— Но ты вторую строчку скажешь так: «Твоя жена я навек с этих пор». Поняла?

— Да, да, да, любовь моя! — воскликнула Стар. Мы оставили Руфо с многоножками и, ничего ему не говоря, взобрались на невысокий лесистый холм. Невия прекрасна вся, и ни одна консервная банка или использованная бумажная гигиеническая салфетка фирмы «Клинекс» не марает эту райскую красоту, но это место было настоящим храмом под открытым небом: покрытая нежнейшей травой лужайка, окруженная аркадами деревьев, — восхитительное убежище для влюбленных.

Я обнажил свою шпагу, оглядел ее, ощущая сказочную сбалансированность клинка, на котором легкие удары молота мастера-оружейника оставили лишь слабую рябь.

— Прочти девиз, Стар.

Она разобрала надпись: «Dum vivimus, vivamus!» — «Пока мы живы, будем жить!»

— Да, да, моя любовь! — Она поцеловала клинок и отдала его мне. Я положил шпагу на землю.

— Помнишь текст?

— Он навечно в моем сердце. Я взял ее за руку.

— Прыгай выше. Раз… Два… Три!

12

Когда я свел новобрачную вниз по склону того благословенного холма, обнимая ее за талию, Руфо помог нам сесть на «лошадей». Никаких комментариев с его стороны не последовало. Вряд ли он пропустил мимо ушей, что Стар теперь обращалась ко мне словами «милорд муж». Руфо поехал за нами, соблюдая почтительное расстояние, чтобы не слышать нашу беседу.

Около часа мы ехали, держа друг друга за руки. Каждый раз, когда я видел лицо Стар, она улыбалась, если же она встречала мой взгляд, то на щеках появлялись ямочки. Раз я спросил:

— Скоро ли начнется опасный отрезок пути?

— Когда мы свернем с дороги, милорд муж.

Проехали мы с милю. Наконец Стар застенчиво обратилась ко мне:

— Милорд муж?

— Что, жена?

— Ты все еще думаешь, что я фригидна и неуклюжа?

— М-м-м… — промычал я, как бы обдумывая каждое слово. — «Фригидная» — нет, честно говоря, я это утверждать не могу. А «неуклюжая»… ну, в сравнении с такой артисткой своего дела, как Мьюри, можно сказать…

— Милорд муж!

— Что? Я только говорю…

— Ты что, набиваешься на пинок в брюхо? — И добавила: — Это такая американская идиома.

— Женушка… Уж не ты ли собираешься дать мне пинок в брюхо?

Она помедлила с ответом, голос ее звучал еле слышно:

— Нет, милорд муж. Никогда!

— Рад слышать. Но если бы ты попыталась, что бы произошло?

— Ты… Ты бы меня отшлепал. Моей шпагой. Но не своей. Пожалуйста, не бей меня своей шпагой никогда, муж мой.

— И твоей тоже не буду. Рукой — да. Больно. Сначала отшлепаю тебя, а потом…

— Что будет потом?

— Но не следует доводить меня до этого сейчас. Согласно плану, мне предстоит сегодня вечером сражаться. И в будущем меня тоже не перебивай.

— Хорошо, милорд муж.

— Отлично. Теперь, если мы дадим Мьюри судейскую оценку в десять баллов, то по этой шкале ты заслуживаешь… Дай-ка мне посчитать…

— Балла три-четыре? Или даже пять?

— Молчание! Я дал бы тысячу. Да, тысячу плюс-минус один балл. И у меня нет под рукой подходящего измерителя.

— Ах, ты плутишка! Любимый мой! Наклонись ко мне и поцелуй. И берегись — как бы я все это не рассказала Мьюри.

— Ничего ты Мьюри не расскажешь, жёнушка, иначе тебе влетит как следует. И перестань набиваться на комплименты. Ты же сама знаешь о себе все, ты — прыгающая через шпаги девчонка!

— И какова же я?

— Ты — моя принцесса!

— Ох!

— И еще норка с пылающим хвостом. И сама это знаешь.

— А это хорошо? Знаешь, я изучала американские идиомы очень внимательно, но не уверена, что всегда правильно их понимаю.

— Это означает высший класс. Просто такой оборот речи, хотя я лично никогда не был близко знаком с норками. А теперь давай подумаем о вещах более важных, иначе ты можешь стать вдовой в день своего бракосочетания. Так ты говоришь — драконы?

— Они будут только ночью, милорд муж, да, по правде говоря, они не совсем драконы.

— Из твоего описания следует, что разницу ощущают только другие драконы. Восемь футов в холке, вес две тонны, зубы длиной в мою руку, только что пламенем не дышат.

— О нет! Они огнедышащие! Разве я не говорила?

— Нет, не говорила, — вздохнул я.

— По существу-то, они огнем не дышат. Это их бы убило. Они задерживают дыхание, выпуская огонь. Это болотный газ — метан, он вырабатывается в пищеварительном тракте. Всего лишь контролируемая отрыжка с эффектом самовоспламенения, которое вызывается энзимом, скрытым между первым и вторым рядом зубов. Газ вспыхивает уже по выходе из пасти.

— Как они это делают, меня мало интересует, раз уж они все равно огнеметы. Ну, и как же ты хочешь, чтобы я с ними расправился?

— Надеюсь, у тебя самого возникнет какая-нибудь идея. Видишь ли, — сказала она извиняющимся тоном, — я ничего не планировала, поскольку не собиралась пользоваться этой дорогой.

— Что ж… Женушка, давай вернемся обратно в ту деревушку. Вступим в конкурентную борьбу с нашим другом — Глашатаем, спорю, мы его переплюнем…

— Милорд муж!

— Ладно, ладно… Если ты желаешь, чтобы я по вторникам и средам убивал драконов, я к твоим услугам. Этот метан… они его выпускают с обоих концов?

— О, только из переднего! Как это так — с обоих?